Настоящий горячий джигит, талантливый певец, композитор и просто интересный человек Сосо Павлиашвили сегодня в гостях у нашего издания.
-Сосо, расскажите, пожалуйста, о своей семье. Ваши родители влияли на выбор профессии?
-Да. Я родился в семье, не имеющей к музыке никакого отношения. Папа был архитектором, мама занималась нашим воспитанием. Она привела меня в музыкальную школу, по классу скрипки. Меня не надо было заставлять заниматься. Учеба давалась легко, и не только в музыкальной школе. Правда, я никогда не учился пению, композиторскому искусству, это ко мне пришло позже. Но все остальное особого труда не занимало. Мог три-четыре часа уделить занятиям, а после играть с мальчишками в футбол. И мне этого времени хватало для того, чтобы потом выйти на сцену и быть лучше всех.
-В достаточно молодом возрасте вы стали лауреатом престижного конкурса «Ступень к Парнасу». Каковы были ваши впечатления? Кстати, понравился ли вам конкурс «Новая волна», который проходил в Юрмале?
-Когда я ехал на конкурс «Ступень к Парнасу», дал слово — «если не возьму Гран-при, петь больше не буду». Слово свое сдержал. Тогда я выступал от Грузии и принес своей державе Гран-при. Меня встречали замечательно. Некоторые из коллег задавали вопрос: «почему он, а не мы?». Но, наверное, так и должно было быть. Этот конкурс дал мне дорогу в жизнь. После него отправился в Москву, здесь у меня все сложилось.
Сегодняшний конкурс отличается от того, каким был много лет назад. Это здорово, что Раймонд Паулс и Игорь Крутой сумели создать такой праздник. Паулс настоящий маэстро, и уговорить его на такое мероприятие — дело не из легких. В зале находились достойные, солидные люди, хотя я не понял смысл состава членов жюри. Думаю, не всем там было место. Мне кажется, эстраду должны судить те люди, которые отдали свою жизнь именно ей. Ведь только они знают каждый миллиметр сцены. И вина эстрадных исполнителей в том, что они сами дают повод себя недооценивать. Эстрада — великое искусство, а продюсеры, артисты делают так, чтобы все думали, это игрушка.
-А что было, когда после своего успеха вы приехали в Москву?
-В 1988 году приехал, и Москва сразу же сделала мне массу интересных предложений. Одно из них — дуэт и работа с Ириной Понаровской. Я очень многому у нее научился.
-А она рассказывала, что у вас научилась…
-Ну, не только она у меня училась. Знаете, мы были как одно целое. Наша программа так и называлась «Двое». Мы очень хотели нашу программу показать России, но так сложилось, что мы объездили весь Советский союз, за рубеж, а тут ее так и не увидели. За время работы с Ирой научился тонкой культуре и эстетике. Жизненным мудростям. Мне тогда исполнилось 25 лет, а успех, который был у меня, мог запросто вскружить голову любому. Она мне тогда сказала золотые слова: «Знаешь, мне один умный человек в свое время сказал, а я тебе передам: если ты хочешь долгое время прожить на сцене, никогда не старайся угодить молодым слушателям». Дай Бог им здоровья, потому что они растут, и у них меняется мировоззрение, вкусы, а сцена всегда идет в ногу с новыми героями. И проходит время, когда эта же молодежь слушает нас. Меня радует, что на моих концертах разновозрастные группы. Это значит, что каждый находит свое.
-В 90-х годах мы услышали новое слово «формат». Вы относитесь к числу тех, кто не входит в это понятие, в связи с этим возникают проблемы ротации ваших песен на радио, телевидении. Как вы переживаете эту проблему, и является ли для вас это проблемой?
-Вы правы, я с 89 года нахожусь не в «формате», но это не мешает мне быть гастролируемым, известным. Борюсь, — и самое смешное, что доходит порою, до сумасшествия. Однажды, зашел к музыкальному редактору одной известной радиостанции. Он послушал новую композицию и говорит: «Хорошая музыка, а нельзя ли сделать что-то попроще?». Представляете? Вместо того, что бы радоваться, они говорят — попроще! После этого инцидента никуда не хожу. Окружающие меня уважают за то, что я не такой как все, и в этом ничего плохого нет. Слово «талант» не боюсь, и таких как я людей, не мало, поэтому мы никуда не денемся, а «форматы» — это однодневные проекты, связанные только с интересами финансов. Если однажды устану бороться, то тогда перееду как бульдозер. Потому что, в первую очередь, я мужчина, а потом музыкант, певец. Себя в обиду не дам и первым никого не обижу.
-Извините, за нескромный вопрос, а когда на эстрадном Олимпе постоянно находятся «голубые» мальчики, вас это не огорчает? Ваш коллега Валерий Меладзе говорит, что его подобные явления очень беспокоят.
-Я с одной стороны поддерживаю Валеру, как мужчина мужчину, но не замечать и не обращать внимания на этих людей — нельзя. Чем больше мы кричим, тем больше у них вырабатывается адреналина, и они больше делают для того, чтобы двигать своих. Они сплоченные, как волчья стая, в хорошем смысле. Я это говорю, потому что животных, как волк, очень люблю. Они идут вперед, поддерживая друг друга, и такому примеру стоит подражать, а мы этого не понимаем. Нам самим нужно быть сплоченными, нести истинные ценности людям.
-Бороться со всеми этими проблемами не надоело? Не лучше было бы вам с вашими данными уехать работать на Запад?
-Чтобы туда уехать, надо минимум миллионов 10. Если мне дадут такие деньги, то гарантирую, что стану в Европе известным артистом. Хотя дело даже не в деньгах, мне и здесь хорошо, никто никогда не притеснял, всегда относились с уважением, знают, что никогда чужого не возьму, но и своего не отдам.
-А может, талант всегда должен быть голодным?
-Нет. Талант должен быть богатым. Я независим и кручусь, как могу. У меня своя студия звукозаписи и сам сочиняю музыку. Денег надо иметь столько, сколько ты заслуживаешь, но если ты стремишься стать богатым, чтобы вкладывать деньги в свое творчество, это придет к тебе обязательно. Надо работать, деньги не придут просто так. Бог проводит нить между талантом, и когда человек становится богатым, он остается талантливым. Главное — зарабатывать деньги не только для себя, но на пользу людям.
-Талантливых мало, так же как и друзей. У вас среди коллег, есть люди, которых вы называете своими друзьями?
-Есть. Это Нани Брегвадзе, Иосиф Кобзон, Ира Понаровская, Лариса Долина, Надежда Бабкина. Настоящим другом был Шандор, он, к сожалению, ушел из жизни. Есть друг Гриша Лепс, я его братишкой называю, прекрасный приятель, Боря Краснов. Много людей, которых уважаю и без общения с которыми не могу дышать.
-Слово «зависть» вас не обходит?
-Не думаю, что мне сейчас завидуют. Зачем? Я живу на своем месте. Когда слышу или чувствую, что завидуют, то говорю: «Сделайте лучше меня, и я вам буду аплодировать». Для меня важен другой момент: каким бы ни был человек — он меня признает. А это значит, что моя работа удалась.
-Это правда, что артист, для того, чтобы быть интересным публике, должен оставаться холостым?
-Артист, чтобы быть интересным публике, должен хорошо выглядеть и уметь петь. После этого можно говорить что угодно.
-У вас есть семья?
-Есть. У меня сын поступает в Суворовское училище. Мне захотелось сделать из него настоящего мужчину, потому что вокруг много грязи и гнилья. Я боюсь за него.
-В ваше время улица была другая?
-Конечно. Она была чище. В Советском союзе были одни и те же законы — честность, порядочность. Я человек старой формации, хотя сам по возрасту не старик. Те, кто помнит свои улицы, игры, воспитывают своих детей так, как было в то время. И это замечательно. Сейчас другое время, более жестокое, страшное. В нашей стране около 2000 беспризорных детей, мы видим это и одновременно не обращаем внимания. Как может какая-то мразь, прикрывшись погонами, продавать наркотики в школе? Надеюсь, что суворовское даст сыну хорошее воспитание. Мне, как отцу, его жалко, но с другой стороны знаю, потом меня поблагодарит.
-А если артистом захотел бы стать, отговорили бы?
-Нет. Он закончит, а дальше видно будет. Сейчас надо пройти переходный возраст. И даже если он будет артистом, то для меня это не главное. Главное — порядочность.
-Порядочность в отношении женщин вам присуща?
-Конечно. Я всегда был и есть человеком серьезным. Мог неделями гулять, веселиться, но если сказал, что буду дома в определенное время, приходил. Рамки, границы не переступал никогда. За женщин заступался, хотя если она рядом со мной находилась, ей защита не нужна была.
-А боролись?
-И не думал. Женщина, ради которой надо бороться — ненадежная. Она стоит на перепутье — быть с тобой или с другим. Допустим, ты ее добился, но разве есть гарантия того, что через несколько дней, месяцев, лет вопрос с тем же содержанием не возникнет в ваших отношениях. Сейчас модное выражение появилось «сильная женщина». Как это? Нет, я не имею в виду то, что женщина должна стоять у плиты день и ночь. Если у нее есть талант, — путь развивает, но кричать: «я сильная, мне мужчины не нужны», зачем? Так говорят только те, кто зашли в тупик, они становятся несчастными. Бизнес, деньги не смогут с ней быть до конца. Любимой женщина будет себя ощущать только тогда, когда не будет думать, что любят ее за деньги. Я уважаю женщин, которые сами растят и воспитывают детей, и вдвойне уважаю тех, кто не теряет своей женственности.
-А приготовленный руками женщины ужин…
-О! Люблю посидеть за красивым столом. Даже не могу сказать, кухни каких стран мира мне нравятся. Наверное, каждая по-своему вкусна. Но — самое главное — приправы, и чем больше их, тем лучше. Конечно, мне для голоса нельзя употреблять много жирной пищи, острой, но честно скажу — люблю.
-Сами готовите?
-Шашлык. Вообще, могу сам все приготовить, быть любителем — не плохо, но не надо быть любителем на профессиональном уровне.
-Вы говорили, что артист должен уметь за собой следить. Вы уделяете своему внешнему виду внимание?
-Люблю шоппинг. Покупаю, в основном, здесь. Мне много шьют костюмов. Раньше мы работали с ателье Иры Понаровской, сейчас стали самостоятельными. Могу поменять стили, главное, чтобы смешным не был. На сцену всегда готовлю роскошные костюмы, в жизни люблю красивые, стильные вещи. Рванные джинсы не для меня. Мне нравится, когда зритель смотрит на меня так, словно съесть хочет, в этом считаю, заслуга моего внешнего вида. Спортом занимаюсь, у меня тренажер в спальне стоит, ежедневно зарядка, бег.
-Машина — показатель успеха артиста. У вас какая?
-Американская. Раньше я водил, баловался. Помню, мы утром с супругой выезжали и ездили по горам. Она рядом, я — за рулем. Нас всегда останавливали инспектора и узнавали меня. В Москве же у меня водитель, не хочу садиться за руль.
-Почему?
-Потому что приводят в бешенство бесконечные пробки, а нервы, особенно мои, надо беречь. Знаете, сколько приходится «заводиться»…
Юлия Прус, Денис Бессонов.