Пик популярности группы «Дюна» пришелся на 80-е годы. Группа постоянно находилась на гастролях, в дорогах, на встречах и записях. Все это было до 90-х. А потом появилось слово «формат», и в него «Дюна» не вписалась. Группа перестала входить в ротацию радио и телевидения, но это все равно не помешало ей оставаться любимой для своих поклонников. И сейчас снова звучит «Страна Лимония», «Коммунальная квартира», «Воздушный змей». Вот она — «Дюна» и ее бессменный лидер Виктор Рыбин.
-Виктор, в прессе муссируются слухи, о том что вы на время оставили группу. Это правда?
-Это только на время. Нам и так хорошо было. Сколько еще можно? Мы выпустили 14 альбомов, надо же паузу сделать. Я сейчас Наташиным продюсированием занимаюсь. Делаю ей новый альбом. Мы с другой командой работаем, там стилисты, молодые композиторы, режиссер. Мы посовещались и решили, что Наталье надо сменить амплуа. Раньше пресса говорила, что Наталья поет сиротские песни, я так не считал, но все равно к мнению прислушался. Поэтому в новом альбоме у Наташи появится чуть более живости, стервозности.
-Вам нравится стервозность?
-Нет. Я имею понятие слова «стервозность» в том отношении, что надо быть более жестким. Ведь по имиджу Наталья всегда была девушкой мягкой. Но все равно, песни одни и те же: «Он пришел, она ушла, вот и вся любовь прошла»…
-А как же «Дюна»?
-«Дюна» будет жить и петь будет. У меня в группе еще и сольный проект был, я в 96-97 годах два альбома выпустил. А потом посмотрел и зачеркнул все песни, где было написано «Виктор Рыбин», и написал «Дюна». И выпустил такой альбом в свет. Я не могу делать другую музыку, не в стиле группы. К примеру, сейчас, делая Наталье аранжировки. Не могу понять, как люди могут использовать компьютерную музыку? Я не понимаю, как она делается. Ведь раньше как было, гений какой-то сыграет и другие повторяют за ним, слушают, ищут аккорды. А сейчас… что-то под компьютер валяют, искусственно получается, и это почему-то считается модным. Другое время. Но все равно, я считаю, то, что принято считать модным, сыграно плохо. Эти новые, так называемые рок-н-ролльные ансамбли, их слушать нельзя. Там же рок-н-роллом и не пахнет. Нет, играть так нельзя и петь тоже.
-А на какой музыке вы воспитывались?
-На разной. Первым этапом были ансамбли «Ди перпл», «Кристин», «Ран фэнк». Вторым — «Чикаго», «Парк Горького». Третим — Джордж Бенсон, Миллер. А сейчас, я вообще, все слушаю. У меня в машине радио, и теперь практически я знаю все модные, новые течения и направления. Я же не могу постоянно переключать и ловить определенную волну, поэтому приходится слушать все то, что передают нам наши радиостанции. А дома я все равно слушаю любимый «Пинк Флойд».
-А вы не жалеете о том, что сейчас не ваше время?
-Ну не может же быть постоянно рассвет. А потом, все ведь упирается в СМИ. Как это произошло и с нами. В 1998 году такой ансамбль, как мы, был один, и аналогов ему не было. А почему-то в 90-ых мы стали называться каким-то странным словом «не формат». Радио, телевидение стало крутить только молодежную музыку, но ведь это не правильно. Канал МТВ, только для продвинутых, на других каналах музыки практически нет. Может, так и надо делать, потому что во всем мире существуют только музыкальные каналы и только информационные. Но ведь там и должна крутится только музыка, а у нас сделали выборочно. То, что слушателю не понятен текст, мало кого волнует, но это, самое главное, называется «модно». А что должны слушать те зрители, которые старше 30-ти, 40-ка лет? По процентному соотношению их же больше, чем молодежи. Они нас слушают. Сашу Буйнова, «Любэ», Лайму, Аллу Борисовну. Меня сейчас радует возврат в эфир «Сябров», «Песняров», они становятся снова модными, им дают больше эфиров, и это хорошо. А послушать молодежную музыку — крутят безвкусицу. Плохо, что СМИ делает выборку, люди все равно просят спеть старые, добрые песни. Наша публика вместе с нами выросла, и если мне сейчас 40, то нашим поклонникам 30, они все равно будут отдавать предпочтение нам, и им не будет понятно это электронное звучание. Я не так давно заехал к своему другу, Саше Прянникову, он программный директор «Русского радио», и он мне сказал: «Знаешь, мы ведь твою песню в ротацию поставили». А это значит, что все возвращается.
-Ваше появление в Рождественских встречах Аллы Пугачевой не случайно?
-Нет. Алла пригласила нас выступить. Но, песни, которую мы спели на репетиции, ей не подошла. И я предложил исполнить другую. Она послушала и сказала: «Годится». Я ведь на самом деле не знал, почему она годится! А потом, как увидел и услышал! Хотя, если быть до конца честным, не так все было.
-А как?
-Она выбрала песню про пиво. И там слова очень шуточные были: «Пиво глоток в кружечку налью и упаду прямо под бочку, и тихо вам песню спою». Она в рок-н-ролльной обработке, есть немного блюза. Мы вышли с гитарами, в старых своих костюмах и спели ее на репетиции. Я чувствую, что-то не то. У нас отделение получалось какое-то разношерстное. Саша Маршал серьезную песню пел, Ольга Арефьева серьезная была, и блок какой-то загруженный получался. Я сказал: «Слушай, Алла, у нас есть песня, которая длится 2,5 минуты, а эта — целых 4. Давай, заменим». Она отвечает: «Во! Здорово!». И мне не сказала, кто является спонсором ее проекта. Мы начали играть, она сказала: «Клево, ребята!», а я добавил рифму: Космонавтика — Балтика. И когда мы начали петь про пиво, да еще и «Балтика». Молодец, Алла. Хотя, в общем, какая разница, лишь бы Алле хорошо было.
-Вы с ней сейчас поддерживаете отношения?
-Конечно. Мы даже с ней как-то не успели познакомиться. Впервые за существование с 1988 года группы, Алла только в 97-ом нас пригласила поучаствовать в Рождественских встречах. Представляете, сколько времени прошло, и она о нас ничего не знала! И первый раз, когда она нас пригласила, я узнал ее как человека. Личность, больше добавить нечего. Мы дружим с Филиппом, с Кристиной. Можем приехать в гости, и они нам будут рады. Мы как-то до утра сидели у них в гостях, обсуждали «Евровидение». Филипп раздал нам значки и палочки, мы начали голосовать. Мне и Филиппу ужасно не понравилось выступление «Муммий-Тролля», и мы его обсуждали, а Алла нас успокаивала и говорила: «Чего вы набросились, ребята молодые еще!». А когда награждали победителей, то Алла первая угадала сразу, кто выиграет.
-Ваше отношение к конкуренции?
-А какая конкуренция? Она может быть только в концертах. Существуют кассовые концерты и заказные. Мы кассовыми концертами не работаем года три. Почему? Потому что за 9 лет гастролей проехали «от» и «до» всю страну вдоль, поперек и по диагонали. В каждом городе были по 12 раз. А есть такие места на карте, где мы были раз 50! Представьте! Билет на наш концерт нельзя было достать. А потом ажиотаж на группу закончился, мы отработали и сейчас находимся в таком положении, как «Пинк Флойд» на Западе. На них ажиотажа нет, но они стабильно выпускают свои альбомы, и один раз в год делают турне, собирая стадионы 10-15 концертами. А все остальное время занимаются творчеством и получают дивиденды. Наша группа заниматься творчеством не может, потому что у нас существует пиратский рынок, и мы не имеем денег с выпуска кассет. Поэтому мы работаем на заказных концертах. Дальше существует другой виток у любого артиста. Долгое время Валерия работала, пела какие-то популярные романсы, чуть позже песни, ездила на гастроли и не обхватывала большого количества слушателей, и, в конце концов, спрос спал. А когда у нее появился новый имидж, репертуар, она стала совершенно другой Валерией. Или Лариса Долина, была звездой, потом исчезла, и как только появилась «Погода в доме», она снова стала Ларисой Долиной. Это относиться и к нам. Я жду вторую волну, и она будет. Мы ведь группа не одной песни, а определенного музыкального стиля и имиджа, команда которую все знают. Это все равно, что взять и сравнить «Любэ» или Игоря Николаева. Аналогов — нет.
-И группа у вас дружная…
-А знаете, почему? Потому что я заставляю всех дружить!
-А как вы с Натальей Сенчуковой познакомились?
-Мы познакомились в 90-ом году, в спорткомплексе «Олимпийский». Была запись программы «Звуковая дорожка», и мы выступали в качестве «звезд». По правде говоря, мы и сами не знали, что стали такими популярными. Нас сотрудники этой программы нашли и попросили выступить. Мы спели «Страну Лимонию», и зал был наш. А Наталья выступала с танцевальной командой. За кулисами я подошел к ней, она мне сразу понравилась, и познакомился. Мы снимали клип, он такой был дурацкий. Хотя, меня в тот момент клип мало интересовал, мне надо было продолжить знакомство. Что и удалось. А клип так мы и не сняли. Зато жену я себе нашел!
-Вы сразу решили, что будете работать вместе?
-Это случилось в тот момент, когда ее коллектив перестал гастролировать. Она по образованию хореограф. И на то время танцевала со многими известными командами. Они гастролировали, выступали по пять раз на день. Ее крестная мама — Галина Беляева. Когда Наталья приехала в Москву, она сразу же попала в большую действующую команду. А в 90-х годах такие коллективы стали не востребованы. И я сказал: «Все! Начинаем делать твою сольную карьеру». Я один раз спросил: «Ты петь умеешь?», и Наташа мне сказала: «Не знаю». Я садился за рояль и проверял ее вокальные данные. Потихоньку начал учить, она сразу же распелась. А одна из моих знакомых, Лена Плазова, преподавала в Гнесинском училище, и я попросил ее поставить Наталье дыхание, ведь это самое главное. Она с ней начала заниматься, и через три месяца получился хороший результат. Помню, как Наталья вместе с Леней Агутиным ездили на занятия. А потом мы записали ее первый диск, альбом разошелся большим тиражом. И для меня это было удивительно. И я решил изменить ее имидж. Она получилась в женском варианте группы «Дюна», а все-таки девушка такой быть не должна. Решили создать романтический образ. Тогда мы познакомились с Леонидом Петровичем Дербеневым и весь альбом записали вместе с ним. Наверное, с этого альбома Наташа серьезно заявила о себе.
-Слава предполагает деньги. Ваше отношение к деньгам?
-Денег особых не было. Деньги у нас начали появляться в 96-ом году. Для меня это независимость. Я могу заниматься творчеством и делать то, что хочу. Когда мы записали последний хит «Воздушный змей» и «Караганда», мы заработали на дом.
-У вас есть любимое блюдо? Какую кухню предпочитаете?
-Китайскую, японскую, индийскую, корейскую, украинскую. Очень люблю кушать «дранники» и борщ. По поводу еды никаких комплексов — еда должна быть едой.
-Правда, что вы совсем не едите мясо. Почему?
-Да. Мясо не едим, наверное, года четыре. Поспорили. Наталья кино про поросенка Бейба посмотрела и сказала: «Как таких хорошеньких поросят можно есть?». Я ответил: «Да ладно». Она: «Ты не сможешь не съесть», я в ответ: «Я не могу не съесть? Это ты не вытерпишь, и начнешь мясо кушать!», в общем, дело дошло до спора, и итог — мы без мяса.
-А чем заменяете?
-Я — конфетами. А Наташа — спортом. Я не разрешаю ей заниматься на тренажерах. Лучше — гантели и комплекс упражнений. Я во дворе турник поставил, там и бегать и прыгать можно.
-Есть страна, в которую вам всегда хочется поехать?
-Да. Любимая страна — Испания. У нас там квартира. Не так давно впервые везли туда сына Васю. Ответственное мероприятие было. Мы до поездки, месяца за два, ему рассказывали о стране. Он очень внимательно слушал и говорил: «Летим». А за день до поездки взял и сказал: «Нет, я не поеду, я лучше к дедушке и бабушке на дачу уеду». Мы не знали, что делать. Потом уговорили. Еще в Италии очень нравится. Мы ездили в январе, покупали костюмы для команды. Посмотрели Милан, я в восторге! Говорят, что юг Италии еще красивее, но я не стремлюсь туда, сам не знаю почему. Мне Милан очень понравился, это Питер, лет через 20. Тихо, спокойно, люди приветливые, подскажут, объяснят. Я когда увидел там одежду, хотя этим не болею, то понял, какая она бывает.
-Любите совершать шоппинг?
-За рубежом. И даже сделал вывод, что те, кто говорят, что костюм за 1000 долларов не интересный, просто не знают, как его одевать. Их надо уметь носить. Вот нас пресса называет старомодными. Я говорю: «Ребята, что вы имеете в виду? Вот мы привезли новые костюмы. Да, разрисованная рубашка, яркие брюки». Спрашиваю: «Вы знаете, такую фирму «Эттро»? Ответ: «Нет». «А что вы знаете?» — «Версаче», «Версаче — это дорогой колхоз», — я говорю, а «Эттро» — это элитная одежда, уровня фирм «Дольче и Габана», «Роберто Кавалли». Она у нас в России не продается. Вот нам для ансамбля нужна разноцветная, яркая одежда. Брюки — 400 долларов, рубашка — 250, ботинки — 600. Я на команду покупаю костюмы, это обязательно. Пусть мы смешно должны выглядеть, но дорого! Что касается повседневной жизни, мне по духу ближе мужская линия «Дольче и Габбана», «Кензо». Что касается женской моды, нравится то, что делает «Вольяж». В России он стоит дорого, поэтому купить себе одежду этой фирмы здесь мы не можем себе позволить. А в Англию лететь нет желания.
-А что, вам Англия не нравится?
-Я не был там и не хочу. Вот наш гитарист Ренат спит и видит Англию. Он написал стихи про королеву, про Лондон, про туман. Я недавно посмотрел фильм Гая Риччи «Большой куш», там один из героев говорит: «Мы летим в Англию», а друзья его — американцы. Он им объясняет, что такое Англия: «Это чипсы, Биг-Бен, королева, Мерри Поппинс и всегда плохая погода». Вот для меня это то же самое, еще можно добавить «Роллиг Стоун».
-Вы ходите на концерты зарубежных исполнителей?
-Нет. И не пойду. Мне нельзя слушать, я начну искать места, где плохо сыгранно. Я самокритик. Иногда думаю, какое счастье, что мы не киноартисты. Как хорошо, что в кино я ничего не понимаю, ни как оно делается, ни как выбирают актеров. Ведь только так я могу его смотреть. Если бы знал, как его делают, какая бы радость в жизни была?
-А на самом деле, какая радость?
-Музыку хорошую люблю слушать, спать, вкусно поесть, книги читать.
Юлия Прус, Денис Бессонов
Читайте также:
Просмотров - 1 000